– Как же мы теперь внутрь попадем? – расстроился Макс.

– Запросто, – насмешливо фыркнул филин. – Можно попробовать вскарабкаться по плющу прямо в-о-о-он в то окошко.

– Нет! – решительно отмахнулся Васька. – Мы не будем заниматься экстремальным лазаньем по растениям. Лучше возьми веревку и закрепи ее где-нибудь наверху.

– Гениально! – восхитился Макс.

А я просто радостно затискала чрезвычайно умного котика. Ну что бы мы без него делали?

Я сняла с Яшки седло и отпустила коня пастись. Волноваться о его судьбе не стоило, всеядный коняшка сам был способен позаботиться о себе. Тем более у него была дивная компания в лице, то бишь морде Волчка. За такую сногсшибательную парочку я всегда спокойна.

Васька нырнул с головой в сумку, долго чем-то гремел, ругаясь и бормоча что-то не совсем понятное под нос, и вылез слегка помятым, но довольным. В лапках хозяйственный пушистик сжимал моток веревки, которую торжественно вручил (читай: сунул в клюв) филину. Филька шумно встряхнулся, взмахнул крыльями и тяжело поднялся в воздух.

– Готово! – раздался его голос сверху, и вниз упал свободный конец веревки.

Макс с подозрением осмотрел веревку с таким видом, словно это спящая змея, которая в любой момент может ужалить.

– Ну скоро вы там? – вопросил филин.

– Надеюсь, ты ее хорошо закрепил? – в тон откликнулся Макс.

– Не знаю, не знаю, – зацокал языком оборотень. – Это уж как тебе повезет.

Макс поперхнулся от такой формулировки. В конце концов, не каждый день предлагают вскарабкаться вверх по отвесной стене без альпинистского снаряжения, используя непроверенную страховку. Но делать нечего. Других вариантов все равно не было. Парень тяжело вздохнул и полез вверх. Васька не стал дожидаться своей очереди и шустро вскарабкался по плющу. Отстать от ловкого фамилиара Максу не позволила гордость члена команды истребителей, и простое карабканье вверх тут же переросло в соревнование. Оба достигли окна запыхавшиеся, практически одновременно. Какое счастье, что мне не пришлось доказывать полное отсутствие навыков по скалолазанию, позорно болтаясь на веревке и взывая к состраданию окружающих! Меня просто втянули внутрь следом за сумкой. Жизнь налаживалась.

Внутри оказалось пыльно, грязно, но помещение было просторным. В нем с лихвой мог поместиться эскадрон гусар вместе с лошадьми и полковым оркестром. Несмотря на полное запустение, ясно было видно, что это спальня, причем принадлежавшая некогда женщине. На мысль о спальне наводило наличие кровати под тяжелым балдахином. Причем размеры этой кровати поражали всякое, даже очень смелое, воображение. Неужели здесь проживал великан? Или, вернее будет сказать, великанша? Для отопления такого помещения в стену был встроен не менее внушительный камин, который можно было запросто топить целыми бревнами. Оно и понятно. Комната большая, стекла в единственное окно вставить позабыли, надо же как-то греться в холодные ночи. Еще в комнате были: резной туалетный столик, трюмо с гнутыми ножками и огромный, во всю стену, шкаф. На трюмо под слоем пыли угадывались очертания разнообразных баночек и флакончиков, вероятно, косметического назначения.

Я обвела предложенное для ночлега помещение тоскливым взглядом и скривилась от омерзения к увиденному. Роскошная бахрома паутины вокруг будила неприятные ассоциации с разгромленной мною избушкой в деревне Малые Кузьминки.

– Вы как хотите, а я отказываюсь ночевать в антисанитарных условиях, – заявила я.

– Прекрасно. Можешь спуститься вниз и заночевать в обществе волколака, – от всей души предложил Макс.

– Я ночевала и в худшей компании, – пожала плечами я, вспоминая ночь, проведенную в могиле. – К тому же у команды истребителей вошло в привычку бросать меня при первом удачном случае. Зачем целителю нарушать традиции?

Макс покраснел как рак, видимо припоминая, как в Адовой Глыщобе с завидной периодичностью дружно бросали меня на произвол судьбы и попечение местной нежити. Уже не безнадежен, подумала я, взбираясь на подоконник.

– Вика! – возопил котик так громко, что я пошатнулась на подоконнике и непременно рухнула бы вниз, украсив своими бренными останками растительность у подножия башни, если бы в меня не вцепилась пара рук и четыре лапы (две из них принадлежали Фильке, а две громогласному коту). Причем все они не нашли лучшего способа избавить мою тушку от падения с головокружительной высоты, как уцепиться за футболку. Футболка натянулась, ткань протестующее затрещала, но выдержала, а вот ворот жестко захлестнул горло.

Словом, я хрипела, балансируя на краю подоконника, и пыталась решить для себя, что лучше – упасть вниз или гордо помереть от удушения, когда общими усилиями мою полузадохшуюся тушку все-таки удалось втянуть внутрь. Я вопила, что все сволочи и просто уроды, мечтающие о моей смерти. Но так как слова выкрикивались вперемешку с надсадным кашлем, хрипами в горле, то полной уверенности, что меня поняли, не было. Пришлось повторить ошеломленной публике все на бис, причем более пространно и не стесняясь в выражениях.

– Ты просто неблагодарная свинья, – констатировал Филька, зыркая огромными глазищами с верхней планки балдахина.

– Да, – кивнул Макс. – Мы тебе, между прочим, жизнь спасли. Если ты, конечно, изволила заметить.

– Да вы меня чуть не задушили, когда я всего лишь пыталась просто спуститься вниз! – возмутилась я.

– Ага. Причем без использования веревки и летательных средств. Скажи мне, Загнибеда, может, ты с момента нашего расставания научилась-таки левитации?

Я не удостоила народ ответом, тряхнула спутанной гривой волос и гордо продефилировала к окну. Ну их всех в баню. Хотят спать в грязи как свиньи, не буду мешать.

– Вика! – Котик отважно бросился под ноги.

– Ну что еще?

– Зачем же такие крайности! Тебе вовсе не обязательно ночевать под открытым небом. Просто погуляй по башне, а я тут все уберу.

Хм. Предложение очень и очень заманчивое.

– А если ты погуляешь подольше, даже ужин успею сготовить, – продолжил пушистый искуситель.

Слово «ужин» решило исход дела. Оно прозвучало как райская музыка и обещание неземного блаженства разом. Желудок заурчал, требуя внимания и пищи.

– Ладно, – снисходительно кивнула я. – Уговорил, черт языкастый.

Васька довольно вздохнул, а я вышла из комнаты в единственную дверь.

6

В принципе в башне оказалось совершенно нечего осматривать. Огромная лестница и несколько комнат с разнообразным хламом – небольшое развлечение для скучающей в ожидании ужина ведьмы. Я немного послонялась из комнаты в комнату без всякой определенной цели и уже подумывала о возвращении в спальню наверху. Нет. Я вовсе не собиралась предлагать свою помощь в уборке, для этого я не столь альтруистична. Но понаблюдать за самим процессом куда интереснее разглядывания всякой ерунды. В это время примчался Васька с громко верещащим хрустальным шаром. Услышав противную до зубной боли мелодию, я в который раз решила сменить звонок на что-нибудь более стоящее.

Из кристалла на меня серьезно воззрилось начальство в лице командора Третьякова. Я смущенно потупилась, судорожно припоминая все свои последние прегрешения. Но как ни силилась, не смогла припомнить ничего экстраординарного. Стоп. А если я не совершила ничего ужасного, то почему командор смотрит на меня, как Цезарь на Брута с ножом?

– Приветствую вас, командор. Чем обязана честью лицезреть вашу орденоносную персону в моем скромном шаре? – кокетливо поинтересовалась я, стараясь придать выражению своего лица как можно более невинный вид.

Получалось плохо. Весь эффект портили рожки и бесовские искры в глазах. Но я старалась.

– Не ерничай, Загнибеда, – настоятельно порекомендовало серьезное изображение начальства.

Мне тут же захотелось показать Третьякову язык, но мужественным усилием воли я сдержала свой порыв. За такое командор мог явиться лично, несмотря на дальность расстояния, и надрать уши собственноручно. А оно мне надо? Поэтому мой вид стал еще невиннее, я даже попыталась пригладить непослушные волосы, правда, хвостом, так как больше было нечем – в руках держала кристалл. Но ведь я старалась. Но начальство нахмурилось еще больше. А я скромно потупилась, сдувая непокорную прядку со лба.